В лето 1021 от Крещения Руси
12 авг. н.ст. / 30 июля ст.ст.
Из первопрестольного Киева, преодолевая пятисоткилометровый путь, с препятствиями в виде замены сгоревших от напряжения шин, заставивших нас около часа помокнуть под ночным дождиком в древнем Луцке, достигаем мы, наконец, родины наших друзей – западных пределов Украины, земли Волынской.
Ранним, чуть пасмурным утром въезжаем в село Згораны, где уже ждут нас духовные чада отца Петра – прихожане церкви святого Димитрия Солунского. Соскучившиеся родители рассаживают нас уже по своим автомобилям и развозят по домам. Так, наши Катя, Лиза, Лена и автор этих строк, оказываемся в семье Сергея и Натальи и двух их дочек, красавиц Ирины и Виты. Сонных и уставших, нас кормят, напоминающим праздничный обед завтраком, предлагают ванную, и, предоставив целый этаж своего уютного дома, укладывают спать. Автору достается отдельная комната, с широченной кроватью (чуть поуже той, на которой всемером спали в Покровском монастыре). Выспавшихся за два часа так, будто и не было бессонной дорожной ночи, сияющим солнечным днем, на увитой душистыми цветами веранде, опять, теперь обедом, кормят. Впрочем, не дав долго насладиться этим счастьем, поселившийся по-соседству отец Иоанн, уже торопит. В отличие от нас, он живет в гораздо более скромном прицерковном домике отца Петра и его семьи: матушки Людмилы, неутомимого сгустка энергии — 9-летнего сына Богдана, и маленькой умницы Сонечки, впрочем, в жажде жизненных впечатлений, мало чем уступающей братику. Окружена эта любимая всем селом семья, небольшим хозяйством с курочками и индюшками, неусыпно охраняемыми добрейшим шарпеем Фиксом.
И вот опять рассекающая бескрайние поля и пашни, окаймленная пирамидальными тополями дорога ведет нас почти к польским границам, к одному из красивейших мест Украины, к берегам легендарного волынского озера Свитязь.
Волынь… Среди христианских земель Древней Руси, вслед за первопрестольным Киевом одной из первых она имеет право отмечать тысячелетний юбилей Крещения Руси Великой. Предания и летописи говорят о том, что первые проповедники Слова Божия появились здесь даже раньше, ведь западная часть нынешней Волыни уже в конце IХ века входила в епархию равноапостольного Мефодия (+885), простиравшуюся от Моравии до волынских рек Буга и Стыри.
В первое же столетие своего существования Киевское государство достигло громадных размеров: от Белого моря на Севере до Черного на Юге, от Прикарпатья до берегов Волги с запада на восток. Век спустя после миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, просветителей словенских, великий князь Владимир приводит на Волынь духовенство, тогда, за недостатком своих проповедников, в основном, греческое и болгарское, начинает крещение подвластных ему земель и основывает Владимир-Волынский – стольный град Волыни, центр ее церковной и политической жизни. Так, когда-то неистовый предводитель племен языческих, князь Владимир становится равным святым апостолам и крестным отцом земли русской, а Волынь входит в семью народов христианских.
Постепенно, с созданием новой знати, Киев теряет первенствующее значение, вынужденный уступать часть привилегий таким городам, как Новгород, Полоцк, Галич, Владимир-на-Клязьме, Чернигов, Тмутаракань; крупные города, выбирают собственных князей, пока из тех же Рюриковичей, но уже успевших связать себя местным землевладением; начинается борьба за независимость от центра. Целые области, недавно входившие в состав Киевского государства, не имея сил отстаивать свою независимость, делались жертвой более сильных феодальных образований, и если в начале ХII века на Руси насчитывается около 15 княжеств, то уже в ХIV веке их 250.
Ослабление военной мощи, связанное с обособлением земель в Киевском Государстве возбуждало у соседей надежды на легкий захват русских земель: половцы, отодвинутые было за Дон во время Мономаха, снова устремляются в южные пределы, и с шестидесятых годов ХII в. этот напор кочевников достигает огромной силы. Князьям, безо всякого ущерба для своих территорий должно было бы объединиться против внешнего врага, возможностей для этого достаточно, но сильные княжества, например, Новгородское — превращается в занятую внутренними делами республику, оберегающую свои западные границы и не слишком озабоченную интересами государства; успешно защищающая себя от Венгрии и Польши Галицкая Русь пытается включить под свою власть Приднепровье; Волынь занята внутренней борьбой боярства и княжества. И, вот вместо того, чтобы защищать свой народ и необъятные земли, которые этот народ осваивал и обрабатывал, князья, поставив на православные лбы каиновы печати, стали биться друг с другом «брат брату стал говорить: сие мое, и то мое же,. начали князья за малое, будто бы за великое, ссориться», — читаем в литературном памятнике той поры «Слове о полку Игоревом». Но: «тяжко ти голове, кроме плечу; зло ти телу, кроме головы»; и были бы плечи, а голова найдется, что и не замедлило случиться в 1237 году, и было «последнее, хуже первого» (Мф., 12, 45).
Приходит с востока мутно-кровавая монгольская волна, сметавшая все и вся на своем пути, не стало у раздробленной Руси сил противостоять ей, и пали одно за другим древние княжества. В 1240 едва не стерт с лица земли златоглавый Киев, почти все население перебито и уведено в плен, город превратился в груду развалин. За Киевом пришел черед Галицкой и Волынской земель. Начинает отсчет эпоха татаро-монгольского ига, которая завершится лишь к концу ХV столетия.
Ко всем бедам России присовокупляются западные притязания. Под эгидой разбойничьей доктрины «Drang nach Osten» в ХП веке немецкие рыцари, объединившись с датскими, норвежскими и силами других северных частей Европы, с санкции римского папы и германского императора Фридриха П, начали захват славянских земель за Одером и в Балтийском Поморье. Одновременно велось наступление на земли прибалтийских народов (эстов и латышей), для захвата которых был специально создан в 1202 году орден меченосцев. Для завоевания Литвы и Южнорусских земель прибыли рыцари Тевтонского ордена. В1234 году поражение от новгородско-суздальских войск, а в 1237 от литовских заставило все эти силы объединиться и создать Ливонский орден. Не преминули воспользоваться бедственным положением страны и шведские феодалы, но их сокрушительное поражение в 1240 г. на Неве открывает Святой Руси имя своего первого героя-освободителя – святого Александра Невского, который в 1242 году в знаменитом Ледовом побоище отбросит и ливонцев от северных земель. Но уже в конце ХШ века, опираясь на помощь римо-католичества, рыцари захватывают значительную часть Прибалтики. Таким образом, Русь на долгие десятилетия остается запертой между Ордой, захватившей русские земли и прокатолической Литвой, стремившейся поработить сами души.
Самая удаленная часть Руси — Галицко-Волынская земля еще в домонгольский период была подвержена прозелитической деятельности иноверцев. Сильная боярская оппозиция князю способствовала частому переходу власти из рук в руки, Рюриковичей здесь часто сменяли венгерские и польские короли, призывавшиеся мятежными боярами, например, в конце ХII века в Галиции утвердилась власть венгерского короля, который, разумеется, сейчас же принялся насаждать католичество и преследовать Православную Церковь. Князь Роман Галицкий выгнал венгров и вместе с ними католических проповедников. В ответ на предложение послов пойти под защиту римского меча, Роман, показывая на свой меч, ответил: «таков ли меч у папы?». Но попытки насадить сепаратистские настроения удались; и, во многом благодаря упорному навязыванию Римом католицизма, здесь, в конце концов, утвердилась уния.
В 1305 году при князе Юрии Галицком была создана собственная, отдельная от Владимиро-Киевской митрополия впервые нарушившая единство Русской Православной Церкви, впрочем, тогда просуществовавшая недолго и с кончиной ее тогдашнего первоиерарха упраздненная.
С прекращением рода Галицко-Волынских князей (1336-1337 гг.) Холм, Владимир Волынский и Луцк оказываются под властью князя литовского. Первые литовские князья еще покровительствуют Православию, но в 1386 г. литовский князь Ягайло женится на польской королеве Яджвиге, условием брачного договора является обращение подданных в католичество. Поначалу дело ограничивается литовцами, тогда еще язычниками, но постепенно к чуждому вероисповеданию силой начинают принуждать православных. Не уступчивых лишают гербов, дворянства, чиновной службы, запрещаются крестные ходы, звон колоколов, ремонт и строительство храмов, которые впоследствии будут открыто отбираться у православных. Положение еще больше осложняется после Люблинского сейма 1569 г., соединившего Польшу и Литву в одно государство. Политическое объединение подразумевало и религиозное, направленное к единовластию папы. Даже веротерпимость короля Сигизмунда П, вызвавшее распространение протестантизма, оборачивается во вред Православию в виде реакции римских иезуитов, которые «едва успели ослабить этого главного врага католичества (протестантизм), как принялись за Православие» (проф. П.Знаменский).
Защиту Православия в ту эпоху взяли на себя простые миряне, городские ремесленники, купцы, землевладельцы и вольнолюбивое казачество, оказавшиеся самыми надежными борцами за веру отцов. Вокруг отдельных храмов начинают возникать братства, становящиеся своего рода органами православной соборности, и, опираясь только на свои силы, сумели выстоять. Особой памяти среди исключительных личностей той поры заслуживает «любимый волынянами и подолянами» род князей Острожских: князь Феодор (в монашестве Феодосий) причислен к лику святых, его останки покоятся в Дальних Пещерах Киевской Лавры, его правнука Константин Иванович, славные победы которого, несмотря на запреты для православных, сделали его вторым человеком в Королевской Раде — «Пан Виленский, Староста Луцкий и Брацлавский, Маршалок Волынской земли» — получив все эти почести, он ни на волос не отступил от Матери-Церкви. Наконец, знаменитый религиозный просветитель Константин Константинович Острожский (1526-1608) — посреди воинствующего униатства он создал Православную духовную Академию, и вместе с первопечатником диаконом Иваном Феодоровым почитаются они благодаря трудам по изданию первой славянской Библии — знаменитой Острожской.
…Белоснежный Ангел, утопающий в пышном июльском цветенье, встречает нас у ворот мужского Монастыря святых апостолов Петра и Павла на озере Свитязь. Расставив подрамники в монастырском дворике, недалеко от горельефной скульптуры первоверховных Апостолов, послушницы работают над живописным образом Распятия Господня. Отец Петр знакомит нас с иеромонахом Иовом, который ведет нас в Храм и рассказывает его историю.
Первые упоминания о церковной жизни этих мест относятся к ХIY в. Тогда село Свитязь принадлежало князьям Сангушкам, потомкам св. Владимира Крестителя. Маршалок Волынской земли Феодор Сангушко (1531-1547) неутомимый защитник Православия в годы униатства, был основателем и меценатом многочисленных храмов и монастырей Владимира, Берестия, Киева, Вильно, Луцка.
После Брестской унии 1596 года под натиском католической Польши, Храм на Свитязе на долгие годы был захвачен униатами. Возвращениие в лоно матери-Церкви началось лишь в 1795 году, территория была присоединена Волыни, а церковь стала относиться ко Владимиро-Волынскому благочинному округу. Но испытания не заканчивались: пожар 1834 года, когда, как пишут летописи, храм имел вид «недопаленной свечки», после восстановления — наводнение на Свитязе1887 года; и, наконец, долгие десятки лет безбожной власти, тогда в 1943 принял мученическую кончину настоятель Петропавловской церкви отец Арсений (Абрамович). Эти годы храм выстоял и не закрылся. С 1999 года начинается новый период его истории- реставрация, обновление, открывается воскресная школа, начинает действовать православный лагерь для детей-сирот. 29 июня 2001 года в церкви замироточила Почаевская икона Божьей Матери, и увеличивается поток верующих, пришедших поклониться святыне. На следующий год здесь впервые был совершен постриг настоятеля, тогда храм был переименован в скит, и в 2005 г. на Божественной Литургии архиепископ Владимиро-Волынский Симеон огласил переименование скита в Свитязьский Петропавловский мужской монастырь.
Иеромонах Иов – необыкновенно добрый и внимательный, заканчивает свой абсолютно понятный, как юным волынцам, так и нашим подмосковным чадам, рассказ; ловишь себя на мысли, что помимо краткого исторического экскурса, это был прекрасный урок педагогического мастерства…
Прикладываемся к монастырским святыням – Святому Кресту, Почаевской иконе Богородицы, мироточивым иконам Иова и Амфилохия Почаевских… и опять прощаемся.
Святые Петре и Павле, молите Бога о нас!
И вот мы у берега озера Свитязь, на турбазе, хозяева которой (друзья отца Петра) гостеприимно предоставили ее в наше распоряжение на целый вечер.
Жемчужиной Волыни, украинским Байкалом называют люди легендарное озеро. Самое большое на Украине, глубже, чем прославленный угорский Балатон и белорусский Нароч, в длину Свитязь достигает 9, 3 км, в ширину 4,8, средняя глубина его – 7 м, а в западной его части обнаружена впадина глубиной 58, 4 м. Карстовое, по происхождению озеро питается многочисленными артезианскими источниками, наполняющими его целебными ионами серебра, и делающими его настолько прозрачным, что даже самые мелкие предметы легко можно различить на 5-метровой глубине.
Дети разбираются «кто есть кто», играют в казаки-разбойники, пытаются отправиться в морское путешествие, упорно черпая воду из, к счастью, прохудившейся лодки; мужчины, как полагается, готовят уху, женщины накрывают столы, увенчанные огромными, трескающимися от сахарной щедрости арбузами… задушевные украинские песни, перемежаются русскими. Постепенно нашим голосам начинает подпевать соседняя компания приехавших откуда-то издалека на прекрасное озеро.
Закат над Свитязем… Одна из легенд, связанных с чудным озером относится ко временам князя Мендовга. Собираясь в военный поход, князь взял себе в подмогу воеводу Тугана – правителя земель, прилегающих к Свитязю. Неожиданно, на селение, где остались семья и домашние воеводы, напал враг. Прекрасная дочка князя, увидев, что на человеческие силы надеяться невозможно, стала просить защиты у сил небесных. И произошло чудо, враг не смог поглумиться над девичьей красою, которая с тех пор является людям в виде белоснежных лилий, отражающихся в озерной глубине.
Легенды легендами, а наши отроки, уже который час черпающие из утлого челна воду, так напоминают теперь юных генисаретских рыбарей в этих, уже уходящих за озерный горизонт солнечных лучах…
13 авг. н.ст. / 31 июля ст.ст.
По цветущим июльской зеленью вполне современным улицам с обязательным атрибутом времени — вездесущей рекламой, разве украинским языком отличной от привычного стандарта, въезжаем в один из древнейших городов Руси, столицу Волыни — Владимир-Волынский.
Свидетель славных дел равноапостольного Владимира, начинался город, как и подобает всякому доброму делу, с прославления милости Божией — поставления Храма. Первый был освящен во имя Василия Великого — святого, именем которого был наречен Владимир при крещении; другой — собор Успения Пресвятой Богородицы строит великий князь в 992 г. и учреждает здесь епископскую кафедру. Освящен Храм был первым епископом Владимиро-Волынским Стефаном и служил усыпальницей удельных князей. Однако, от того древнейшего памятника Православия остались лишь частицы фундамента, теперь место это зовется «Старая кафедра». В 1160 году великий князь Мстислав Изяславович строит новый прекрасный храм и также посвящает его любимейшему на Руси празднику — Успению Богородицы. Здесь в 1170 году был похоронен и сам строитель, и с тех пор зовется храм Мстиславовым. Расположенный на самом высоком и красивом месте города, единственный из сохранившихся на Волыни со времен Киевской Руси, Свято-Успенский кафедральный собор и теперь предстоит нашему взору во всем своем великолепии.
Силуэт его поражает одновременным сочетанием грандиозного величия, лаконичной простотой и легкостью. Трехнефный и трехапсидный стоит храм на шести столпах, четыре из них держат увенчанный 5,5-метровым Крестом массивный купол; длина строения — 35 м, ширина 21 м, высота вместе с куполом достигает 35 м; толщина храмовых стен – 1,5 м.
Помимо главного назначения – служения Божественной Литургии, в Соборе вершились дела державные – подписывались и скреплялись присягой на Кресте и Евангелие государственные и торговые договоры; принималось подданство князю, писалась летопись Волынской земли. И, как множество других храмов Божиих на Руси, носит и Владимирский Собор на своем теле многочисленные раны – следы «времен лукавых». Сначала он был разорен полчищами Батыя, обновленный удельными князьями, в 1491 г. снова опустошен татарами. В 1494 г. Владимирский епископ Вассиан восстановил святыню, огородил храм оборонным валом и передал чудотворную икону Божьей Матери (Владимирская братская). В 1590 г. епископ Ипатий (Поцей) принял унию, собор перешел к униатам. В 1683 г. пожар наносит огромный ущерб храмовой постройке. Униаты воспользовались бедствием, чтобы переделать византийскую архитектуру на свой лад: сначала еп. Феофан Годебский видоизменил алтарь и переоборудовал хоры на манер латинского костёла; в 1782 его последователь еп. Симеон задумал пойти еще дальше — чтобы проложить ход до проповеднической кафедры прорубили один из столпов, столп рухнул, за ним обрушились крепления, в конце концов весь храм пришел в разорение. Издевательство над святыней продолжалось более ста лет, были в нем хранилища сена, дров, зерна, в притворе был сооружен хлев. И лишь в юбилей 900-летия Крещения Руси и основания Владимиро-Волынской епархии жизнь Собора возрождается.
Для восстановления были вызваны лучшие архитекторы и реставраторы Российской Империи (автор проекта реставрации Г.Котов); и в 1900 г. храм был отреставрирован. На ставшую всенародным праздником церемонию его освящения приезжают члены Царской семьи, присылает поздравление Император – будущий царственный мученик Николай П. Весь ХХ век Богородица чудесным образом спасала Успенский Собор от осквернения, и все время богоборческой власти, хотя и в статусе приходского, он не закрывался. В 1996 г. решением Священного Синода Украинской Православной Церкви Владимиро-Волынская епархия была восстановлена, и Собор вновь стал духовным центром Волынской земли – оплотом Православия на западных рубежах Украины.
Во дворе Собора фотографируемся у домика, где жил священомученик архиепископ Фаддей Успенский, с 1908 до ареста в 1922 г. епископ Владимиро-Волынский . Познавший множество арестов, ссылок, запрещений служить, архиепископ оставался человеком святой жизни, бесстрашным заступником паствы в годы большевистской смуты, образцом кротости, смирения и чистоты на фоне распоясавшегося безбожия. После ареста архиепископа Иосифа — Патриаршего Местоблюстителя, место по управлению Церковью должен был занять архиепископ Фаддей, однако до Москвы он не доехал, до 1928 г. отправлен в ссылку. После освобождения назначен на Саратовскую кафедру, затем Тверскую и Кашинскую; с 1936 г. — архиепископ Костромской – последнее место служения владыки. В 1937 г. архиепископ Фаддей был арестован, через десять дней после ареста 31 декабря расстрелян, отойдя ко Господу как исповедник православия и мученик за Христа.
Для нас, иногда с печалью глядящих на нынешнее «племя молодое, незнакомое» помимо прочего очень важны педагогические труды Владыки, который и в тяжелейшие для Церкви годы активно занимался педагогикой, преподавал не только в семинарии, но и на курсах для церковноприходских школ. Плодом занятий стали его «Записки по дидактике» — неоценимая помощь в деле воспитания. И теперь актуальные, как никогда, его труды помогают не только разобраться в многочисленных, часто неправильных теориях, но и учат более сознательному подходу к делу. Теперь в маленьком деревянном домике, где жил раньше архиепископ Фаддей церковно-приходская школа и, судя по фотографиям, уюту, который там царит – замечательная. А иначе и быть не может.
Прикладываемся к святыням Собора: реликвии ХIV века Святому Кресту-Голгофе, иконам Пресвятой Богородицы — чудотворной Почаевской, Владимирской Братской. На память – маленький буклет, который с небольшим усилием переводится с украинского: «Собор… Глядя на него, задумаешься над минувшим и настоящим, над тем, что проходит и исчезает и тем, что остается на века, не только на земле, но и в душах людских. Здесь не только чувствуешь шаги столетий, судьбы множества поколений, гордость за своих предков — древних русичей-украинцев, но и смелее, оптимистичнее начинаешь смотреть в грядущее».
…С колокольни Свято-Успенского Собора уже видны купола следующего пункта нашего путешествия — Святогорского Успенского Зимненского монастыря. По преданию, в далекие времена неспокойные от Свято-Успенского кафедрального Собора до монастыря можно было пройти по тайно соединявшему их подземному переходу; теперь, с некоторым сожалением, мы опять садимся в поджидающие нас автомобили и подъезжаем к Святой горе Волынской.
За воротами древней обители, несмотря на мелкий моросящий дождик, встречает нас «солнышко» — так, не сговариваясь, назвали все первое чудо, поджидавшее нас в монастыре – монахиню Ксению. Светлая радость, тепло, удивительное сочетание скромности и ума – далеко не полный перечень ее качеств, и главное — тихое счастье иной жизни, которым светилась ее душа. Почему-то извиняясь за свой мягкий, чуть южный русский, скорее, напоминающий о выпускницах (тех!) гимназий, рассказывала матушка Ксения о монастыре, жизнь которого, как и множества других святых обителей Родины нашей, уместнее назвать житием…
Древние предания свидетельствуют, как, в 1001 году великий князь Владимир Святославович на высоком берегу реки Луга, на перекрестке дорог, соединявших Киевскую Русь с Византией и европейскими странами, основал два храма – Успенский и Троицкий и построил для себя зимний терем, давший название близлежащему селу — Зимно. Как в Киевской Лавре, главный храм Святогорский был освящен в честь Успения Божией Матери, и, как Свято-Успенскую Лавру, возлюбила Матерь Божия Зимненский монастырь, сделав его хранительницей иконы Ее — чудотворной Зимненской — семейной реликвии св. равноапостольного князя Владимира. Образом этим Константинопольский Патриарх благословил великого князя на брак с царевной Анной, а Владимир передал икону любимой обители.
Татарские полчища смерчем пронеслись по этим святым местам, надолго превратив их в руины.
Говоря о временах татаро-монгольского нашествия, уместно вспомнить имена двух первоиерархов Русской Церкви — митрополита Кирилла П (+1281) и святителя Петра, (+1326) — оба выходцы из Галицко-Волынских земель. Тогда митрополит Кирилл начинает, а святитель Петр практически завершает процесс перенесения митрополичьей кафедры в Москву (свт. Петр, — первый митрополит, погребенный в Успенском храме Московского Кремля). Именно митрополит Кирилл поставляет на княжение своего духовного сына князя Александра Невского. Мудрый пастырь Церкви понимал, что политика Александра, направленная на «замирение» с монголами и активное противостояние латинству, была единственно правильной. Стратегия Александра была именно стратегией, вызванной жестокой необходимостью и невозможностью воевать на два фронта, сил противостоять Орде тогда не было. При всех ужасах татарщины взаимоотношения с Ордой были таковы, что Русь смогла при этом сохранить свою, пусть и ограниченную государственность, сберечь веру, национальную культуру и самобытность. А это давало надежду на возрождение. На примере Прибалтики уже можно было представить, что такое латино-германский «Drang nach Osten». Целые племена, как например пруссы, истреблялись, остатки насильственно германизировались. Исчезали любые формы национальной самобытности, исчезал язык. Уже всем было ясно, что такое крестовые походы Запада. Византия пала под их натиском в 1204 г., а столица Православной империи ромеев — Константинополь, разграбленный и поруганный европейскими вандалами, лежал в таких же руинах, как и Киев. К сожалению, этого не видел князь Даниил Галицкий, и в итоге его политика оказалось обреченной. «Союзники» — Польша и Венгрия к ХIY в. поглотили Галицию. В то же время, продолжая политику св. Александра Невского, Русь Московская крепла, становясь основанием единого государства.
После нашествия Зимненский монастырь расцветает, но ненадолго, на этот раз до Брестской Унии. Наступает время изнурительной борьбы с агрессией, и в 1605 г. униаты захватывают Святую гору. В 1724 г. Зимно покупает волынский староста Михаил Чацкий – фанатичный католик. Он переделал каменный храм в костёл, снял купола, разграбил церковные ценности, разорил усыпальницу, снял ценную ризу и украшения с монастырской святыни – образа Зимненской Божией Матери. Такого разгрома обитель уже не вынесла, и в 1790 г. была закрыта. Через пять лет открылся лишь приход при Успенской церкви, просуществовавший до 1893 г.
Возрождается обитель после присоединения Волыни к Российской империи, ремонтируется Успенская церковь, с 1892 года возрождается монашеская жизнь. Но опять наступает время испытаний – Первая Мировая война. Эвакуация сестер в Житомир; возвращение в 1921 г., и опять закрытие уже безбожниками в 1939 г.; снова возвращение в 1941 и полная ликвидация сталинским режимом в 1949. Наступают долгие годы разрухи и разорения, и лишь через 41 год, 6 марта 1990 года епископ Луцкий и Волынский Варфоломей служит первый молебен на разрушенном погосте. Из Корецкого монастыря приезжают сначала две сестры, через год их уже пятнадцать. 24 сентября 1995 г. в обитель возвращается ее святыня — чудотворная Зимненская икона Богородицы. Накануне в полночь вспыхнул от Троицкой церкви к небесам огненный столп, а из запертого, пустого храма раздалось слышимое снаружи пение Херувимской. И, начиная с исцеления от слепоты местной жительницы, опять потекла река благодатной помощи от Богородицы.
Монахиня Ксения водит нас по монастырю, заходим в Успенский Собор, прикладываемся к Чудотворной иконе. В восстановленном в первозданном виде древнем храме Святой Троицы (ХI век), рассматриваем редкий мраморный иконостас и уникальную византийскую роспись; заходим в небольшую, уютную церковь праведной Иулиании Ольшанской – святой девы, мы поклонялись ее святым мощам в Киеве Печерской Лавре, здесь хранится их частица.
У входа в легендарные Зимненские Пещеры, раздавая свечки, матушка Ксения предупреждает: по пещерам нужно идти с благоговением и молитвой. Отец Иоанн, с улыбкой, добавляет: «у самых вредных – погаснут». Не знаем, как насчет вредности, но еще на полпути к подземной церкви легкое вразумление не заставило себя ждать,… и уже через несколько шагов вся наша процессия превратилась в светящийся не только огоньками свечей, но и молитвой, ручеек.
Это святое место, и чувствуешь это с первых же шагов. Именно здесь поселились первые подвижники Святой горы, позже Пещеры стали местом молитвенного подвига и вечного упокоения монахов. Доходим до Пещерной церкви, освященной в честь преподобного Варлаама — первого игумена Киево-Печерского, который, возвращаясь из Царьграда, нашел в Зимно свою кончину. Мощи его, перенесенные в Лавру, почивают в Ближних Пещерах. Судьбы еще двух великих подвижников Печерских связаны со Святогорским монастырем: преп. Стефан, в 1090-1094 гг. — епископ Владимир-Волынский, его резиденция была в монастыре, и преп. Нифонт – прежде чем стать епископом Новгородским, в 1130-х годах был игуменом Святой горы.
С пением «Христос Воскресе!», и, хотите верьте, хотите нет — с пасхальной радостью, выходим из святых пещер на свет Божий. Из открытой в монастырской стене двери, с вершины Святой горы открывается вид на раскинувшуюся перед нами красоту бирюзовых холмов и бескрайнего неба. Стоявшему у этого райского проёма отцу Петру, очень не хватало тогда ключей в руках…
По крутой лесенке спускаемся к святому источнику и пьем воду жизни. Дочка отца Петра, маленькая непоседа Сонечка, за все время в Зимно даже не открывшая рта, напоследок все-таки произносит «хочу здесь жить». Кажется, матушка Людмила (мама) уговорила ее немного отложить окончательное решение. Вот такая она, простая и наглядная педагогика инокини Ксении.
Сердце щемит от мысли, что и эта страница нашего путешествия закрывается, оставаясь за чертой того, что не забыть никогда… Место, где в глубине пещер душа прикоснулась небу; место, где посреди лета мы пели Пасху.
На берегу озера, в ставшем уже родным селе Згораны, нас ждет прощальный вечер, накануне завтрашнего отъезда. Накрытые под открытым небом столы ломятся от яств, приготовленных згоранскими хозяюшками, подходят и ставшие уже близкими, и только теперь узнаваемые люди, каждый что-то несет на стол. Звучат тосты и чуть грустные песни. Анна Петровна читает свои стихи, в нескольких четверостишиях вместившие всё. Отец Петр говорит удивительные слова, главное из которых – любовь, отец Иоанн произносит ответные слова, главное из которых – благодарность. Два слова, два кита, на которых держится весь смысл человеческой истории, имеющей свое начало, но не имеющей конца. С любовью и благодарностью, наконец вспоминаем и тех, о ком нужно было бы рассказать в самом начале, но так получилось, что уже в конце. Потому что начиналась дружба двух храмов, с дружбы людей ратных: Павла Андреевича Чехутова — заместителя атамана Московского областного казачьего общества, прихожанина Свято-Никольского храма с уроженцами здешних мест, братьями Чак — Сергеем и Александром Матвеевичами. Сначала одноклассники, потом друзья, наконец не только воинская дружба, но казачье братство – приблизительные вехи отношений Павла Андреевича со старшим из братьев. Отец братьев Чак — Матвей Сергеевич — был похоронен в селе Згораны; тогда же, в день его памяти и решили казаки двух отдаленных друг от друга девятью тысячами километров православных приходов, что негоже детям нашим, опять разделенным границей, не помнить истории общей своей Родины; и что ни один школьный учебник (да есть ли они – правильные учебники?) не сравнится с тем, что увидишь воочию и почувствуешь сердцем. Так, как почти три с половиной века тому назад, но теперь уже конкретно для нас, казаки восстанавливали мосты Православия; так школьная дружба когда-то простых мальчишек, а теперь заслуженных офицеров, становилась школой дружбы и подрастающего воинства Христова. И, конечно, батюшки наши отец Сергий, отец Петр, отец Иоанн благословили и сделали все от них зависящее, чтобы сначала состоялась поездка волынцев в далекую Московию, а затем и нынешняя – до Киева и Волыни.
Дети играют в футбол, идут к вечернему озеру купаться. Закат на Згоранским озером, такой же прекрасный как на Свитязе; почти всё как вчера, кроме того, что это прощальный вечер. Вечер накануне Божественной Литургии в Церкви святого Димитрия Солунского.
14 авг. н.ст. / 1 августа по церковному календарю
Встает солнышко над Згоранами, разливается над селом колокольный звон. Из окон дома уже видны «первые пташки» — празднично-нарядные тетушки, по южно-русскому обычаю держащие сегодня в руках украшенные зрелыми маковками букеты. Прощаемся с уютным и хлебосольным домом Сергея и Натальи, домом, на воротах которого свил свое гнездо аист, что значит — мир пребудет с ними. Всего несколько шагов по дороге, единственной в селе, и ведет она к Храму.
Церковь святого Димитрия Солунского – небольшая и скромная снаружи, по-украински нарядная и уютная внутри; яркие, солнечные иконы, убранные лучшими, из вышитых местными умелицами, рушниками. Сначала не верится, а потом приводит в трепет возраст храма — освященный еще в 1674 году, простой деревянный храм выстоял и не закрывался более трех столетий.
Сегодня — первый день Успенского поста, ведущего нас к издревле любимейшему на Руси празднику Успению Пресвятой Богородицы – Богородичной Пасхе.
Сегодня — день памяти семи Маккавейских братьев, на исходе ветхозаветной истории восставших против несвободы и иноземного владычества. Тогда, сравнительно со всей историей Ветхого Завета, уже немного оставалось времени до того, как услышит новое человечество тайну победы «Сим победиши!» и дано было первому православному императору Константину знамение святого Креста. Сегодня — день Происхождения Честнаго Животворящего Креста Господня.
И, наконец, сегодня 14 августа по новому и 1 августа Церковью хранимому календарю — день, когда, по преданию, произошло главное событие истории Родины нашей — день Крещения Руси святым равноапостольным князем Владимиром. В этот день приходы церквей святого Димитрия Солунского земли Волынской и святителя Николая и преподобного Сергия Радонежского земли Московской служили вместе Божественную Литургию.
Маленький храм будто вырос в размерах, удивительным образом вмещая всех. Люди, благодаря которым, несмотря на все пролегающие ныне границы, обогатились новыми именами и расширились границы нашей любви и молитвы: человек щедрого и неутомимого сердца — отец Петр и его супруга матушка Людмила, их дети Богдан и Сонечка, удивительная женщина и педагог, на которого хочется быть похожей — Анна Петровна, Александр и Иван — быстрые «ангелы» и хранители наши на всех сотнях километров Киево-Волынских дорог; отложившие ради нас все хозяйские заботы родители Юры, Игоря, Родиона, Виты, Ирочки, Марийки, Оксаны, Танечки… и все-все прихожане Свято-Димитриевского храма такого далекого и такого близкого села Згораны.
Конечно, мы не знаем, какое будущее выберут наши дети, не знаем какое будущее готовят нам политики и банкиры, каждый народ, как и человек, свободен и сам решает свою судьбу. Но верится, что нынешние девчонки и мальчишки, вместе встретившие Рождество 2009 на земле Московской и годовщину Крещения Руси на берегах Днепра и в древней Волыни, уже не будут с пеной у рта и гранатой за пазухой ненавидеть друг друга, доказывая свою политическую и национальную правоту.
Слово Отечество всегда писалось на Руси с большой буквы. Любовь к Отечеству рождается не от политических лозунгов во имя той или иной идеологии, любовь рождается только от любви, и начало ее — в детстве. Но любить это значит и познавать; любовь к Родине невозможна без любви к ее истории; не той – мрачной и грязной, которая в виде многочисленных «правд», «полуправд» и «исторических мнений» льется на детские головы, а той единственно спасительной и верной, начавшейся в вифлеемских яслях и днепровской купели. Отечество – это и есть Родина, тысячу лет назад получившая священное право обращаться к Богу «Отче наш…». Это Отечество было общее у наших предков, так хочется, чтобы оно было общим и для наших детей.
Такие были уроки в лето 2009 от Рождества Христова, уроки истории и Любви.
8 ноября /26 октября, 2009 г.
Наталия Макаревич
